Чёрный властелин - Страница 57

Подготовку снабжения подписалась делать наша родная эфиопская коптская православная церковь. Я несколько ошалел – чтобы в моё время хоть одна церковь добровольно крупно тряхнула мошной… Оказывается, наш ычеге прекрасно понимает концепцию инвестиций, а акабэ сэат (Йесус-Моа) обеспечил мне высокий кредитный рейтинг. До сих пор радуюсь, что не стал юлить и поделился с абуном всей правдой. Риск оправдался, и более надёжного союзника у меня нет. Так вот, наша церковь резонно рассчитывает ухватить большой куш в случае захвата Джибути. Доля в добыче – это само сабой, но наш иерарх также видит и навар от усиления Эфиопии в целом. Ведь морской порт – это немалый шаг к возвращению легендарного богатства и могущества Аксума. Главное, не облажаться в походе и не слить завоевания в будущем. А для этого придётся много пахать.

Освободившись от забот по снабжению, я смог сконцентрироваться на делах военных, включая разработку вооружения. Идею элитного полка на базе моего отряда пришлось если не закопать в землю, то серьёзно подкорректировать. Негус нагаст мне популярно разъяснил, что перековать полк ветеранов за три месяца под новую тактику нереально. Матёрые бойцы уже сформировались, у них свои навыки, опыт и видение боя. С полусотней у меня получилось только потому, что досталась мне действительно элита – бойцы, которые умеют и любят не только сражаться, но и учиться сражаться. Вместо этого «батька» предложил мне полк молодёжи – учить сразу новой тактике. Их можно слить с моей элитой и получить одну-две отличные сотни, а остальных постепенно тянуть на нужный уровень. Такой полк намного легче спрятать от вражеских шпионов, чем брать тысячу ветеранов, да и обойдутся они мне куда дешевле, чем ветераны. Подумав, я полностью согласился. Неиспорченный материал мне нужен, тем более что дисциплину вводить легче с нуля, чем поверх вольницы.

На «спецназ» и осадные сюрпризы мне была предоставлена полная свобода. В случае успеха – честь и слава принцу. А в случае провала можно тихо похоронить неудачи и не заикаться о них.

В процессе общения мне удалось протолкнуть очередной исторический плагиат – генеральный штаб. Негус отсылал со мной группу из нескольких военачальников и их помощников, работа которых будет заключаться в планировании предстоящей кампании. На их совести будет план основной, планы запасные, планы на случаи различных возможных подлянок со стороны врага, а также измышление этих возможных подлянок. Если затея себя оправдает, «батька» согласился создать такую группу на постоянной основе. Пусть планируют всё, что только можно. Вот и ладушки, а со своей стороны я нашему штабу создам в будущем картографическую службу.

На гражданском фронте было несколько сложнее – что негус, что ычеге были людьми от земледелия далёкими и вникать в детали не стремились. Хорошо хоть, дали отмашку на проведение любых реформ в окрестностях Хайка. Отец даже издал указ, назначивший меня правителем Хайка и окрестностей. Оказывается, подобные назначения детей и близких родственников в Эфиопии широко в ходу, и принц не побывал губернатором сугубо по причине своего долбо… в общем, по причине недостатка интеллекта.

Времени было мало, поэтому с моим возвращением в Хайк затягивать не стали. Я покинул лагерь негуса нагаста через два дня после окончательного принятия решения о вторжении. Молодёжь мне в войска собирали по всей армии. Пришлось пощипать пленных на предмет кандидатур и даже завербовать пару сотен «на местах», во время возвращения по амхарским землям. Берхан и Кааса также не сплоховали и подобрали двадцать одного кандидата в «спецназовцы». Зная моих бойцов, я резонно подозревал, что все кандидаты в итоге пройдут отбор.

Перед отбытием в Хайк у меня было одно дело. В принципе на него можно было бы забить вообще, но у меня неожиданно проснулась совесть. Дело было в рабстве. Держать рабыню в нашем эфиопском обществе было делом совершенно нормальным, включая рабынь постельных. Даже больше, рабы считались как бы членами семьи, только второго сорта, – они использовались как слуги, а не как промышленные или сельские работники. Собственно, многие из монастырских слуг в Хайке были как раз рабами. Но вот осознание того, что я сплю с рабыней, назойливо капало мне на мозг. Знаете, расизм расизмом (хотя должен признать, что мои негры выгодно отличаются от стереотипного американского экскремента в человеческом обличье), но вот рабовладение… Не моё это. Одно дело – командовать направо и налево, чем, должен признать, я часто в последнее время занимаюсь, но держать разумный скот мне претило. И по моральным, и по практическим соображениям. В конце концов, по-моему, ещё римляне говорили: сколько у тебя рабов, столько у тебя врагов. До сих пор считаю, что массовый ввоз рабов-негров и их использование были роковой ошибкой США.

И теперь я тащил с собой рабыню-секретаршу к той части лагеря, где собрались монахи. Монахов с армией было немало – оба церковных иерарха большую часть своего времени проводили сопровождая негуса нагаста. Особенно акабэ сэат, являвшийся распорядителем царского двора. И естественно, духовное начальство таскало с собой немалый штат. В этом штате мне нужен был монах-архивист – моё хайкское нововведение прижилось, и церковные писцы стали заводить также и архивы для записи дел мирских. По дороге мне встретился мой абун, который тепло со мной поздоровался. К несчастью, в этот раз Йесуса-Моа в Хайке не будет – он оставался при дворе моего «батьки». А жаль – с ним я за свои тылы не беспокоился, церковь в народе уважают.